на заглавную страницу
Мы увидели их ранним утром весной 1957 года у селения Батикот. Высокомерно задрав головы, мягко ступали навьюченные верблюды, рядом с ними покорно семенили ослики.
Уздечек звон и стук копыт,
Вьюки, верблюды, гурт овечий,
А зной силен, в глазах рябит,
Что за народ идет навстречу?..
………………… "Николай Тихонов."
Как будто бедная страна, Собрав все кошмы, все кастрюли, Все песни, пляски - все сполна, Идег куда-то в смутном гуле…
Шли кочевники - "кучи". Животные везли все имущество кочевника, его "дом", утварь и скарб, запас воды и зерна. Поверх вьюков на некоторых верблюдах были привязаны молодые ягнята, рядом сидели уже проснувшиеся дети. У ребятишек красивые лица, живые и веселые глаза. Они с острым любопытством рассматривали нас.
Все взрослые шля пешком: силы животных надо беречь, ведь в них вся жизнь кочевника. Мужчин с караваном было мало. Они шли почти все с боевыми винтовками, с патронташами, надетыми через плечо, некоторые держали в руках палки, которыми погоняли животных. Основная часть мужчин этого кочевого племени двигалась по окрестным горам со своими стадами овец и коз, которых кочевники держат для регулярного получения мяса. Ведь верблюдов "часто резать нельзя, они растут медленно.
Одежда мужчин-кочевников была такой же, как и у афганских земледельцев, только чалма у всех темная, да безрукавки более яркой расцветки, у некоторых бархатные, с золотым шитьем. Все они крепкого телосложения, мускулистые, рослые, со строгими обветренными лицами, обрамленными длинными черными волосами.
Вооруженные кочевые племена активно участвовали в национально-освободительной борьбе афганского народа, вписав в ее историю немало героических страниц.
Жизнь, полная лишений, длительные переходы, постоянная угроза нападения враждебных племен воспитали у мужчин-кочевников выносливость и мужество, научили не расставаться с винтовкой. Трудная судьба у женщины-кочевницы. Год за годом и в стужу, и в зной она проводит в изнурительных переходах, вынося на своих плечах нелегкие заботы по уходу за скотом, заготовке топлива, приготовлению пищи, в тяжелой работе на чужих полях. Быстро старятся женщины-кочевницы, многие из них выглядят гораздо старше своих лет.
Женщины, шедшие с караваном, были одеты в свободные платья со сборками и широкими рукавами. Из-под длинного красного платья виднелись черные узкие до щиколоток штаны. 'Голову и шею закрывали черные и красные накидки, но лица у всех были открытыми, кочевницы не закрывали их даже при Встрече с незнакомыми мужчинами.
Почти на всех кочевницах, особенно на девушках, висели украшения из дешевого серебра с цветными стеклышками. Позвякивали нагрудники из набранных Плоских цепочек, серебряные и медные монеты, на руках красовались искусно сделанные широкие браслеты, в ноздре, а то и в обеих - розеточка, покрытая эмалью. Даже на маленьких детях были надеты браслеты и ожерелья.
Во всем поведении и женщин и мужчин, в выражении их лиц, в походке, в манере держаться отчетливо проявлялись чувства собственного достоинства, независимости, врожденной любви к свободе, Несколько в стороне от всего каравана шел одиноко Верблюд, чья ноша состояла только из одного предмета, тщательно увязанного и обмотанного кошмами. Это было тело умершего соплеменника. Кочевники придерживаются обычая хоронить покойников на родовых кладбищах. И теперь они везли тело своего собрата далеко на север страны.
Караван сопровождало несколько больших, грозного вида собак, которые охраняют кочевой лагерь и отары овец. Каждая из них может выйти победителем из схватки с двумя-тремя волками.
Когда во второй половине дня мы возвращались с полевых работ, то караван уже исчез с дороги. На галечниковой равнине появились большие черные шатры. Рядом паслись верблюды и ослики. Местами дымились костры из собранной сухой травы и навоза. Семьи кочевого племени отдыхали после ночного перехода. Скоро снова отправляться в путь.
Передвигаются кочевники преимущественно ночью, когда спадает жара, и выбирают дороги, менее загруженные транспортом. В Афганистане кочевников можно было встретить повсюду: на дорогах, в пустынной степи, в городах, в горных селениях. Они часто появляются на скотном базаре Кабула среди шумной многоликой толпы, где продают своих баранов и коз. И где-то неподалеку обычно бывают раскинуты их шатры.
В отдаленных сельских районах кучи продают промышленные товары и скупают у земледельцев скот, зерно, топленое масло, мед и другие продукты, которые затем сбывают в городах. На местных базарах торгуют шерстью, овчиной, войлоком, мясом - всем, что получают от своего хозяйства.
Через Джелалабадскую долину кочевники совершают длинные переходы с севера и из центральной части страны в Пакистан и обратно. Они проходят за год более тысячи километров. Основные маршруты движения кочевых караванов остаются без изменений на протяжении столетий.
Кочевки из долин на альпийские пастбища нам приходилось видеть не раз в районе города Кандагара. По приблизительной оценке, в Афганистане кочует 2 - 3 млн. человек.
Уходя на зиму в Пакистан, кочевники работают на сплаве леса, на строительстве дорог, ирригационных сооружений продают привезенные из Афганистана товары, и взамен докупают другие, которые потом с выгодой продают на родине. В последние годы такая торговля кочевников все больше подрывается конкуренцией торговых компаний, заставляющей их искать другие источники пропитания.
Вести широкую спекулятивную торговлю могут только богатые семьи, имеющие много скота, хороших верблюдов или даже грузовые автомашины. Масса бедных кучи лишены всего и еле-еле сводят концы с концами.
Кочевой образ жизни полон трудностей и лишений, он почти полностью исключает возможность получить медицинскую помощь. Согласно результатам некоторых исследований, у кочевников совсем не встречается ряд болезней, в частности сердечно-сосудистые. Однако глазные заболевания, особенно трахома и острый конъюктивит, весьма распространены, как и туберкулез. Нередки вспышки инфекционных заболеваний.
Основа хозяйства кочевника и главное его богатство - верблюд. Он дает кочевнику все необходимое для жизни: поит, кормит, одевает и перевозит его имущество. Верблюд, как никакое другое животное, хорошо приспособлен к обитанию и длительным переходам в пустынной, безводной местности.
Он может идти трое - четверо суток, совершенно обходясь без воды, а верблюды некоторых пород могут не пить в течение 10 - 12 дней. Зато после этого они выпивают за один раз до 130 л. Верблюд довольствуется и соленой водой, которая часто встречается в южных районах Афганистана. Еще большее время он может обходиться без всякого корма. Жесткую верблюжью колючку, весьма распространенную в пустынных местах, он предпочитает другим сорнякам. Язык и полость рта животного настолько огрубели, что он с удовольствием поедает эти колючие, но очень питательные растения, содержащие много белка и сахара. Верблюд может лакомиться даже ветками акаций.
На подошвах его ног, на коленях и боках имеются мозолистые образования, которые помогают ему безболезненно передвигаться по раскаленному песку и даже лежать на нем. Широкие ступни, как лыжи, надежно держат верблюда на поверхности сыпучих песков, а длинные густые ресницы защищают глаза от пыли и леска.
На двух-трех "кораблях пустыни" кочевая семья перевозит все свое имущество на очень большие расстояния. Афганский верблюд поднимает на вьюке до 400 кг груза. Обычно он идет со скоростью около 4 км\ч, а под всадником иноходью-10-12 км в час, Преодолевая в день до 100 км. Специально тренированные верблюды способны в течение дня пробежать до 150 км. Кто бы подумал, что быстро бегущего верблюда трудно догнать на автомашине! Однажды на горной дороге мы нагнали небольшое стадо этих животных. Свернуть нм было некуда: слева - скалы, справа - пропасть, и они бросились бежать впереди машины. Мы ехали довольно быстро, насколько здесь позволяла дорога, и минут десять не могли их догнать. Животные начали было уставать, но в стороне у дороги показалась небольшая ровная площадка, которая дала им возможность пропустить нас вперед. Очевидно, это были полудикие верблюды, живущие сами по себе, без присмотра хозяев. В караванах кочевников они обычно машин не боятся и не уступают им дорогу.
Верблюдов разводят в Афганистане повсеместно: на юге страны это одногорбый верблюд (дромедар, или арабский), на севере - двугорбый (бактрийский). Особенно ценятся в Афганистане кандагарские верблюды. Дромедары лучше других приспособлены к жаркому климату пустынь, они быстроходнее двугорбых и дают больше молока. Из Афганистана дромедар в 1860 году был впервые завезен в Австралию, где до сих пор разводят этих животных.
Верблюд дает кочевнику массу ценных продуктов, От одной верблюдицы, например, ежедневно получают но 10 - 12 л прекрасного, очень полезного молока. Кочевники угощали нас целебным кумысом, маслом и сыром, приготовленным из такого молока. Ежегодно одно животное дает до 10 - 12 кг теплой пушистой шерсти. На вырученные от продажи живых верблюдов деньги кочевники покупают необходимые для них предметы потребления.
Когда верблюд отживет свой век (продолжительность его жизни 30-40 лет), от него можно получить до четверти тонны высококалорийного мяса и до 100 кг жира. Из шкуры выделывают прочную кожу. Верблюжий навоз используется кочевниками на топливо, которого почти нет в пустынях. Верблюды - животные "с характером". Однако кочевники умело управляют ими и терпеливо ухаживают, с особым мастерством устраивают вьюки.
В кочевых караванах достойное место занимают и ослы. Распространенные по всему Афганистану, ослики хорошо приспособлены к жизни в условиях пустынь и степей, особенно выручают они при движении по бездорожью. Несмотря на свои "несерьезные" размеры и удивительно тонкие ноги, это сильные и выносливые животные (на вьюке они поднимают до 70 кг).
Куры у кочевников кроме выполнения своей основной функции несут "особую сторожевую службу": они уничтожают скорпионов, фаланг и каракуртов, склевывая их без всяких для себя последствий.
Кошма, расстилаемая на земле в шатре, утепляет его и защищает людей от ядовитых насекомых: фаланги, каракурты и им: подобные не выносят запаха овечьей шерстя.
Из Пакистана через Восточную провинцию кочевники двигались начиная с марта до конца июля. А осенью, когда кончилась уборка урожая, караван за караваном дотянулись обратно, в теплые края.
Кочевничеетво в Афганистане существует уже несколько тысячелетий. Оно возникло при первом разделении труда образовались пастушеские племена. С тех пор человечество прошло долгий путь развития, прогрессируя во всех областях жизни, а миллионы кочевников продолжают жить так же, как жили их далекие предки.
Сегодня кочевой образ жизни стал анахронизмом. Но решить проблему перехода кочевых племен, составляющих до 17% населения страны, на оседлый образ жизни королевское правительство было не в состоянии. Этому мешала система помещичьего землевладения, при котором миллионы крестьян были малоземельными или безземельными, а при отсутствии свободных земель целина осваивалась мало. Кроме того, когда у власти стояла феодально-аристократическая клика, невозможно было изыскать средства для обеспечения новых оседлых жителей жильем и сельскохозяйственным инвентарем, поскольку основная масса кочевников - беднота. Во время правления последнего короля робкая попытка пойти на ломку вековых традиций окончилась неудачей. Несколько сот кочевых и оседлых крестьянских семей, получивших участки земли на вновь освоенных массивах Гильмендской долины, скоро бросили их, земля оказалась малоплодородной.
Одна из проблем, которые стоят перед новым народным правительством Афганистана,-добиться оседлости кочевых племен. Это длительный и сложный процесс. Способствовать этому, процессу будет начатая в 1979 году земельная реформа. К настоящему времени тысячи обездоленных семей кочевников уже получили земельные участки.
В 40 км к северо-западу от Дарунты расположен Лагман. Если говорить строго, Лагманом называется вся провинция, а её центр официально назывался Тигир (в настоящее время - Мехтарлам).
Чтобы попасть на лагманскую дорогу, надо сразу за Дарунтой переехать по висячему мосту на левый берег реки Кабул. Через мост машину пропускали без груза и пассажиров, и нам пришлось идти по нему пешком вслед за газиком. За мостом началась неровная дорога. При переездах через сухие русла временных рек (местное население называет такие русла "шиля" или "хвар") машину сильно трясло, каменные мосты здесь были разрушены бушевавшими в период дождей селями. Мы ехали по предгорьям Нуристана - труднодоступной, в большей части покрытой густыми лесами высокогорной области.
Вскоре среди этой серо-желтой равнины показался цветущий оазис: в излучине реки Кабул, при впадении в нее многоводного Алишанга, зеленели поля и сады селения Чарбаг (четыре сада). Относительно ровную поверхность местности пересекала сеть джуев. На небольших полях виднелись побеги зеленеющей пшеницы, люцерны, сурепицы, в садах широко разрослись кроны яблонь, абрикосов, миндаля, граната. Несмотря на запрещение в стране наркотиков, опийный мак на продажу мог сеять любой крестьянин, и он здесь высевался на небольших площадях, представляя для афганского крестьянина едва ли не единственную статью дохода, поскольку урожая пшеницы едва хватало лишь для его собственного потребления.
Возле самого Лагмана заблестели залитые водой рисовые поля - основной культуры Лагманской провинции. Там и тут на полях, разгороженных земляными валиками на участки - чеки, закатав штаны, трудились крестьяне по колено в воде. Шла посадка риса. Перед каждым лежала кучка приготовленной рассады, густые поросли ярко-зеленых стеблей риса с землей на корнях. Крестьянин брал пучок за пучком и, не глядя, разбрасывал как попало по всему полю. При полете брошенный пучок рассады неизменно поворачивался корнями вниз и в таком положений опускался в размягченный грунт.
Мы видели и поля с влаголюбивым кенафом. Местами прижились небольшие виноградники. А рядом, в Джелалабадской долине, виноград совсем не растет. Лагман - обширный район возделанных земель, занятых преимущественно полевыми культурами.
Показались четко очерченные на фоне ясного голубого неба темно-зеленые остроконечные пирамиды кипарисов. Среди рисовых полей стоял заброшенный дворец, обнесенный толстой кирпичной стеной с зубцами и темными отверстиями бойниц - в прошлом летняя резиденция афганских эмиров. Когда-то дворец был военной крепостью и огнем из его бойниц встречали непрошеных гостей.
Через ворота в кирпичной стене мы вошли во внешний двор крепости, где в высоких круглых башнях тоже темнели проемы бойниц. И снова ворота, увенчанные куполом, за ними - внутренний двор. В нагромождениях каменных глыб с трудом угадывались остатки построек самого дворца, гарема и других помещений. А парк дворца, обнесенный глинобитной стеной, продолжал зеленеть и двести. Вдоль стены, как часовые, стояли высокие кипарисы. Во всей восточной литературе образ кипариса всегда был символом стройности мужской фигуры. Омар Хайям писал: "Нет благороднее растений и милее, чем черный кипарис и белая лилёя..." Меж кипарисами шелестели перистые кроны финиковых пальм, густо зеленели фруктовые деревья - апельсиновые, грейпфрутовые, лоукатовые. На газонах пестрели заросли декоративного кустарника, сочные растения бананов словно из самой земли .тянули свои огромные блестящие листья. В джуях журчала хрусталь-яо чистая вода, и в небольшом бассейне у входа в парк на голубоватой поверхности мерцали солнечные блики. Здесь легко дышалось благодаря густой тени деревьев и изобилию влаги воздух был удивительно свежим.
На обратном пути заехали на местный базар купить Продукты для нашей столовой. И хотя весенний выбор товаров был беден, на узенькой улочке толкучка была взрядная. С трудом пробившись сквозь толпу, мы оказались в полумраке улицы базарного перекрестка были сверху прикрыты какой-то ветошью, положенной поверх жердей. Здесь торговали горохом, бобами, крупами. На других прилавках тускло поблескивали в полутьме дешевые украшения из серебра, и цветного стекла. Тут же бородатый афганец продавал вареный горох, заправленный луком. Он ловко взвешивал его по порциям на маленьких чашечных весах с коромыслом из палки и обильно сдабривал уксусом. Рядом сидели на корточках мальчишки, вкушавшие это лакомство.
Чуть поодаль от тесных улочек, в тени, карагачей, расположились продавцы (в том числе и женщины) мелких афганских кур и индеек. Крестьяне держали на веревках баранов с большими курдюками. Около одинокого дерева священнодействовал молодой афганец с ножом за поясом повесив тушу барана на толстый сук, он быстро ее ободрал и начал ловко разделывать. Вокруг стояли покупатели мяса и просто любопытствующие.
Возле каждой чайханы сидели люди на коврах, циновках и за столами, распивая чай и по очереди потягивая чилим.
Трудно сказать, кто из иностранцев и когда заглядывал до нас на этот базар, расположенный у подножия гор Нуристана. Появление чужеземцев в этих местах было редкостью. Поэтому нас сопровождала большая толпа любопытствующих афганцев во главе с полицейским.
Потом мы не раз приезжали сюда. Летом, когда здесь всего вдоволь, базар представляет собой живописное зрелище. Широко раскинувшись, он подступает к самому берегу реки Алингар. На прилавках в изобилии искусно разложены апельсины, лимоны, померанцы, гранаты, дыни, арбузы, тыквы, подвязаны грозди винограда. Шла оживленная торговля кукурузой, горохом, мукой, рисом, топленым маслом из бурдюков и курдючным жиром висели туши баранов. Рядом на большом джуе работали примитивные рисорушки и мельницы. Целый торговый ряд был занят продавцами каменной соли.
По дороге домой, проезжая берегом Алишанга, мы увидели нескольких афганцев, стоявших в реке. Все они были без рубашек, с закатанными выше колен штанами. На спине у каждого висело подобие рюкзака. Нагибаясь, они опускали руки в воду и время от времени клали что-то в мешок за спиной. Потом все вытащили какие-то сетки и двинулись на новое место. Шла ловля рыбы. Остановившись и образовав замкнутый круг, они одновременно, как по команде, бросили сетки в воду, после чего стали топтаться. Нащупав рыбу и придерживая ее ногой, они нагибались, и клали добычу в мешок. Мы подошли к берегу. Рыболовы, заметив нас, тоже вышли из воды. Улов был небольшой, в основном маринка, знакомая нам по среднеазиатским горным речкам. Это единственная рыба, сумевшая преодолеть водораздел Гиндукуша и забраться так далеко на юг. Она способна подниматься высоко вверх по течению бурных горных рек.
В долине реки Сурхаб много селений с богатыми садами, бахчами и полями, орошаемыми ее водой. На полях - посевы пшеницы, кукурузы, риса, фасоли. Выращиваются арбузы и дыни, которьми торгуют в придорожных лавочках.
Одно из таких селений - Нимла, расположенная в 40 км юго-западнее Джелалабада, на старой Кабульской дороге. Дорога эта идет через горные проходы, где в 1842 году была уничтожена английская оккупационная армия. В наше время по этой дороге передвигаются лишь кочевники.
Нимла - прекрасное место для отдыха, воздух здесь свеж и прохладен. В старом, довольно запущенном бывшем королевском парке много зелени: здесь и фруктовые деревья - цитрусовые, гранаты, лоукат, и аллеи гигантских кипарисов и тополей, и тенистые платаны-своего рода долгожители (некоторые из них живут более двух тысяч лет). И растут они очень быстро. Молодые деревца прибавляют за год до полутора метров. Платаны парка в Нимле - его достопримечательность, им более полутора тысяч лет. Некоторые деревья уже начали разрушаться от старости, полости в их стволах бережно заложены кирпичом и замазаны известковым раствором, но раскидистые оливково-серебристые кроны по-прежнему дарят людям и птицам, спасительную прохладную тень.
Город Газни играл важную роль в историческом прошлом Афганистана. Еще в VII веке жители Газни оказали упорное сопротивление арабским завоевателям. Как бы в отместку за это город в 869 году был сожжен и разрушен. В Х веке, отстроенный заново, он становится крупным торговым и культурным центром. С 962 года это столица империи Газневидов; отсюда управлялась вся территория Афганистана, часть- Персии и Индии, некоторые области Средней Азии. При дворе султана Махмуда Газневи (998-1030) творили выдающиеся ученые и поэты, среди них Бирунн, Абу-ль-Фазлъ Бейхаки, великий Фирдоуси, внесший заметный .вклад в сокровищницу культуры всего человечества. Афганцы любят и почитают этого поэта-правдолюбца, перу которого принадлежат замечательные строки:
Только двое не знают ни смерти, ни тленья!
Лишь дело героя и речь мудреца.
Проходят столетья, не зная конца.
И солнце, и бурю - все выдержит смело
Высокое слово, доброе дело!..
…………………(Из "Шахнаме")
В те времена Газнн был колыбелью культуры и искусства исламского Востока, Его превосходил только Багдад. В XII веке Газни был снова разрушен и сожжен Алла-уд-Дином Джахансузом Гури, правителем государства Гуридов.
Развалины старого Газни сохранились в окрестностях современного города. Позднее город приобрел важное, значение как оборонительный заслон на пути к столице Афганистана - Кабулу. Эта его роль наглядно проявилась в первых двух англо-афганских войнах.
У самого Газни, на разном удалении от дороги, одиноко стоят два старинных, устремленных ввысь минарета, искусно отделанные узорной кладкой кирпича и резной терракотой. Мечети, которым они принадлежали, давно уничтожены неумолимым временем. А минареты пережили века, сохранив для потомков нетленные образцы древней культуры Афганистана. Эти знаки былого величия города относятся к ХII и XIII векам.
На высоком холме, опоясанном стеной, стояла военная крепость, а ниже по склону холма, вокруг крепостных стен, теснились ярусы глинобитных жилищ и лавочек, окруженных высокой, тоже глинобитной оградой. Это старый город. Еще ниже расположились базарные ряды современного Газни. В городе не было ни одного промышленного предприятия.
В 25 км от Газни, распологалось местечко Банда-Сарде, которое представляло собой скопление нескольких саманных построек на берегу небольшой речушки Джильга. На юге, прямо за рекой, вплотную поднимались набегающие друг на друга, как волны, холмы, за которыми виднелось селение Сарде. К северу, до самого Газни, простиралась ровная неоглядная степь со скудной растительностью. Правее, у подножия будто нарисованных у горизонта гор, проходил путь на город Гардез. В той стороне, на расстоянии 2 - 3 км от Банди-Сарде, возвышался среди обширной равнины одинокий каменистый холм Мурсель, на вершине которого виднелись развалины каменных укреплений - свидетели былых сражений афганцев с завоевателями.
На западе тоже степь, до самой дороги на город Кандагар, На восток протянулась холмистая долина, вдали переходящая в голубую степь, а на горизонте за легкой дымкой виден силуэт синих гор. Пересекая речку по каменному мосту, шла дорога на селение Ургун и далее, к пакистанской Границе.
В первые дни пребывания на новом месте давала себя знать высота. Если Газни расположен на высоте около 2400 м над уровнем моря, то Сарде вознеслось еще выше. При ходьбе мы ощущали некоторую слабость, покалывание в сердце, появлялась одышка. В ушах стоял легкий шум, горло пересыхало. Но постепенно все мы приспособились к новым условиям жизни И работы.
Здесь было намного прохладнее, чем в Кабуле. Хотя осень только начиналась, по ночам было холодно, и температура утром не превышала 10° тепла. Чувствовалось приближение зимы, холодной и снежной в этих местах. Особенно сильные морозы и снегопады были здесь зимой 1956 - 57 года.
Хотя район Газни лежит гораздо южнее Джелалабадской долины, здесь уже не увидишь сахарного тростника, риса и тем более финиковых пальм - наглядный результат разницы в высоте над уровнем моря, достигающей почти 2 км.
На пути - деревня Кала-Нияз. Но что это? На ровной площадке у дороги, возле развесистых гязов, толпятся люди, среди них много детей, Несколько мужчин образовали круг. На середину вышли два барабанщика, я начался афганский национальный танец атан, удивительно ритмичный и живой. Танцоры двигались по кругу сначала медленно, потом все быстрее я быстрее, резко поворачивались, встряхивая головами и хлопая в ладоши. На крышах нескольких домов, обнесенных высоким дувалом, показались женщины, оживленно о чем-то переговариваясь. Оказалось, в деревне свадьба, и по этому случаю были устроены торжества.
Равнинность местности обусловила и характер планировки поселений. Дома, как правило, стоят обособленно один от другого или небольшими группами. Строительный материал тот же, что и в большинстве районов Афганистана - глина. На некоторых постройках мы видели куполообразные крыши. Они возводятся из саманного кирпича и совершенно не требуют древесины, остро дефицитной в этих местах. Около жилья возвышались небольшие пирамидки заготовленного на топливо кизяка.
В одном из сел мы остановились у глинобитного домика, откуда доносился мерный стук двигателя. Это была дизельная мельница. Возле нее толпились люди, лежали мешки, стояли верблюды. Внутри мельницы после яркого солнечного света нам показалось почти темно: свет проникал сюда лишь из небольшого квадратного отверстия. У своих мешков на корточках сидели несколько крестьян. От грубо смолотой муки, струящейся в подставленные мешки, поднималась серая пыль, заполнявшая кибитку. Пыль покрывала лица и одежду людей. Такие мельницы встречаются во многих селениях провинции. Мельницы с другими видами силовых установок соорудить здесь практически невозможно ветряную - не из чего, водяную - негде, вокруг ни реки, ни мало-мальски подходящего джуя.
На равнинной местности к югу от Банди-Сарде, если ехать в сторону Ургуна, можно увидеть несколько водяных мельниц, установленных на пересыхающих речках. Эти мельницы имеют своеобразную надстройку, непременный элемент которой-глиняная башня в виде усеченного конуса. Расположившись ночью на ее плоской крыше, хозяин мельницы чувствует себя в безопасности и от шального дикого зверя, и от "лихого" человека. В жару здесь прохладнее, чем внизу.
Несмотря на начало сентября, на полях стояли еще не убранными пшеница, ячмень, кукуруза. Местами возвышались своеобразные шалаши с плоской крышей - "чапарй", сооруженные из хвороста и сухой травы, на четырех высоких столбах или жердях. В таком шалаше сидит сторож, оберегающий посевы от налетов птиц и набегов животных. Устройство шалаша на некотором возвышении: от земли оправдано тем, что оттуда лучше видно, там прохладнее и безопаснее.
Ближе к городу стали попадаться и убранные поля. Среди них то там, то тут на небольших выровненных площадках земли по расстеленным желтым стеблям пшеницы ходили нары волов, таща за собой сплетенную из хвороста и нагруженную для балласта землей волокушу - орудие молотьбы. Рядом, словно обыкновенные куры, мирно паслись дикие голуби. Дерзкие вездесущие воробьи большими стаями перелетали с места на место, собирая "свою" долю урожая.
На серо-желтом фоне полей вдали виднелись фигурки работающих женщин в национальных красно-черных одеждах. Такое сочетание цветов афганцы объясняют тем, что оно позволяет издалека различать ушедших в поле или в степь женщин. Одежда крестьянок немудрена. Это обычно красные платье-рубаха и узкие длинные штаны да платок-накидка черного цвета. Все изготовлено из дешевых хлопчатобумажных тканей.
Мы обратили внимание, что женщины зв районе Газни тщательнее, чем в Нангархаре, скрывают лицо при встрече с незнакомым мужчиной. У самой дороги встречаем двух девушек и успеваем разглядеть их Красивые лица.
- Это еще незамужние девушки - замечает шофер-афганец. До замужества сельские девушки носят челочку на лбу и заплетают волосы в две косы, а выйдя замуж, волосы со лба убирают и заплетают одну косу.
Навстречу по дороге шёл пожилой крестьянин с древним боевым оружием в руке - секирой на длинной палке - "табарзйн". Это оружие местные жители берут с собой для защиты от волков, отправляясь в дальний путь пешком. Афганский историк Али Мухаммед в своей книге "Афганистан" рассказывает о любопытном способе защиты от волка, когда с ним вдруг приходится встретиться безоружному афганцу. Человек разматывает чалму и привязывает к ее концу свой башмак, волоча его по дороге. Волк пытается схватить башмак, но человек резко дергает за конец чалмы - и хищник отпрыгивает в испуге. Так повторяется до тех пор, пока обороняющийся не достигнет убежища. О таких необычных случаях мне приходилось слышать и от знакомых афганцев.
У поворота на Гардез, там, где степь со скудной, выгоревшей на солнце растительностью поднималась в горы, тянулся ряд высоких красноватых бугров. Мы подъехали поближе к тому из них, где двое мужчин медленно вращали деревянный ворот. Из колодца-скважины показалось кожаное ведро, наполненное мокрым красновато-желтым глинистым грунтом. Так раз за разом они вынимали землю, которую внизу нагружал в ведро их товарищ, помогая проходчику. Мы все сразу поняли, зачем здесь рыли колодец, ведь до ближайшего жилья отсюда больше километра. Оказалось, скважина потребовалась для того, чтобы облегчить работу человеку, пробивающему внизу длинную и очень узкую подземную галерею, по которой от подножия горы вода пойдет в селения, удаленные на десятки километров. Такие колодцы иногда достигают глубины 100 м. Роются кяризы с помощью простейших орудий труда - лопаты, ведра и веревки с деревянным воротом. Работа эта не только очень трудная вообще, но самая тяжелая и опасная часть ее приходится на долю того, кто роет галерею. В темноте, в липкой грязи, сдавленный стенками узкого прохода, человек задыхается от недостатка воздуха, хватая ртом леденящую сырость. Длинные галереи, часто не имеющие никаких креплений, случается, обваливаются, и тогда приходится начинать все сначала. В районе Газни много брошенных завалившихся кяризов.
Сердцем города можно назвать газнийский базар, имеющий свои достопримечательности, которые выделяют его среди других городских базаров страны. Мы идем по торговым рядам и вдруг набредаем на лавочку, товары которой привели бы в восторг любого, не только историка или археолога. Здесь продаются большие старинные пистолеты с костяными рукоятками, тяжелые кремневые ружья, кинжалы, мечи, луки со стрелами, пороховницы, круглые кожаные щиты с металлическими набойками, высокие седла, тяжелая конская сбруя и другие предметы старины, найденные при раскопках древнего Газни. Здесь можно увидеть монеты греческие, бактрийские, фракийские, сасанидские, кушанские, индийские, древнеафганские, могольские и другие, какие мы привыкли видеть в музейной витрине.
Целый ряд дуканов торгуют изготовляемыми только в Газни национальными овчинными безрукавками - "пустинча" и овчинными шубами - "пустин". Пустинча расписана, красочной, вышивкой, которая делается гладью с помощью желтого, красного, малинового и лилового шелка. Некоторые безрукавки почти сплошь покрыты изящным рисунком. Цвет самой овчины самый разный - белый, желтый, коричневый, черный, серый. Пустинчу охотно покупают в качестве сувениров приезжающие сюда иностранцы. Из Газни эта продукция поступает для продажи в Кабул и, другие районы, а в последние годы она идет и на экспорт.
Огромные овчинные пустины отличаются хорошо продуманным фасоном рукава. Он полностью укрывает руку, но от локтя книзу как бы распорот. Это предоставляет рукам полную свободу действий; поправить груз на верблюде, положить в рот жевательный табак, а иной раз и схватиться за оружие. Зимой здесь носят и своеобразную бурку - "косай" из белого войлока с цветной вышивкой рукава ее глухие, ромбовидной формы. Бурка хорошо защищает от ветра и не промокает.
Несколько дуканов до отказа заставлены начищенной до блеска медной посудой ремесленников. Славится она на весь Афганистан. Торгуют и бараниной, разнообразными овощами, свежими и сушеными фруктами. Из овощей необычно длинные, похожие на змей дыни - "тарра", по вкусу напоминающие молодые огурцы, достигающие иногда одного метра. А на севере страны, где в основном и выращивают эту культуру, встречаются и более крупные экземпляры.
Особняком стояли торговцы каменной солью. Она лежит большими серыми глыбами. Мы избегали покупать такую соль не только из-за ее "малотоварного" вида, но и считали, что она содержит вредные вещества. Однако некоторые ученые после проведенных исследований пришли к выводу, что очищенная соль в процессе помола лишается ценных микроэлементов - йода, магния, цинка, селена и других. Отдельные наблюдения свидетельствуют, что употребление неочищенной каменной или выпаренной из морской воды соли предохраняет от некоторых тяжелых заболеваний, в том числе от лейкемии. Основные районы добычи каменной соли в Афганистане находятся на севере страны.
В высохшем русле реки Газни, чуть выше моста, живописное скопление верблюдов и осликов, предназначенных на продажу. Верблюдов в этом районе много. Места ое население использует этих животных для перевозки грузов на небольшие расстояния. На них везут в город рис или муку для продажи, а обратно - солому, купленную для топлива и на корм скоту.
Иногда один человек ведет на поводу несколько верблюдов, Удержать животное в повиновении с помощью обычной узды невозможно. Поэтому в одной из его ноздрей делается отверстие, в которое вставляется деревянный шпенек с широкой шляпкой, и с наружной стороны к нему крепится веревка. В караване повод заднего верблюда привязывается к хвосту едущего впереди.
Особенно живописен в Газни базар старого города. Туда можно попасть, пройдя через старинные каменные ворота. Узенькие улочки, круто извиваясь, поднимаются вверх. Навесы над дуканами создают здесь полу-мрак. Местами улочки полностью накрыты циновками.
В старом городе торгуют галантереей, ремесленными изделиями, легкими бумажными и шелковыми тканями. Сикхи - последователи религии сикхизма, вышедшие из Индии продают много различных лекарственных снадобий, привозимых из этой страны. Здесь и листья кустарника "сана", настойка которых используется в качестве слабительного; и синеватый, полупрозрачный камень "ниль-тутия", похожий, на медный купорос, выгоняющий глистов у овец, и древесная смола "шельм" для ухода за бородой, и сухие зернышки, похожие на фисташки - "марги-махй" (рыбья смерть). Их используют для уничтожения насекомых в волосах и для ловли рыбы. Сбором лекарственных уастений, идущих и на экспорт, занимаются многие жители страны.
Интересны на этом базаре изделия из серебра. Среди них традиционные узкие браслеты - "кара" и очень широкие - "чури", которые носят женщины-кочевницы, украшение на лоб - "матика" и нагрудное - "таук". Продаются и специальные футлярчики для амулетов, серебряные кольца с написанными чернью изречениями восточной мудрости.
На газнийском базаре, как и по всему Афганистану, вместе со взрослыми в деловой жизни принимают участие и дети. Я спросил у дуканщика, торговавшего овощами, учатся ли его детишки. Дуканщик объяснил, что не хочет отдавать детей в школу, потому что боится лишиться помощников в хозяйстве. Если она получат образование, то не захотят работать у себя, а будут пытаться устроиться в какое-нибудь ведомство чиновниками. Получить же чиновничью должность. было трудно не только в Газни, но даже и в Кабуле не было вакансий.
Во многих семьях крестьяне стремятся с раннего возраста приучить детей к какому-нибудь делу. А приобщение к учебе девочек противоречит вековым традициям, по которым женщина должна прожить всю жизнь затворницей. После победы в стране национально-демократической революции начали решаться важные и сложные, задачи привлечения к учебе всех детей школьного возраста и ликвидации неграмотности среди взрослых.
В Газни и его окрестностях много гробниц видных деятелей далекого прошлого. Эти места - "мазары" - почитаются как святые. Среди них и гробница Султана Махмуда Газневи. А в одну из наших очередных поездок мы посетили усыпальницу суфийского поэта Санай, тоже причисленного к лику святых небольшое белое строение с голубым куполом, выкрашенным масляной краской, стояло у самой дороги на песчано-каменистом склоне. За окружавшей его металлической оградой тянулись редкие высокие стебли розово-желтой и красной мальвы, К гробнице подходили мужчины и женщины с детьми.
Выбрав момент, когда поблизости никого не было, я снял у входа туфли и в сопровождении нашего шофера-афганца вошел в усыпальницу. У дверей сидел служитель. Бросив несколько монет в стоявшую перед ним миску, я спросил разрешения осмотреть мазар. Он не возражал. Мы вошли в небольшую, светлую залу, стены которой были выложены из камня. Посредине возвышалось надгробие, покрытое красным полотнищем, рядом с ним - могилы его мюридов (послушников). На стенах висели священные знамена, на мраморных досках высечены арабские надписи. Возле надгробий кружком сидели три женщины с детьми. Отбросив с лица чадру, они разламывали лепешки, совершая трапезу. Мы потихоньку удалились.
